Агата Леман
    
     Я следила за ним, хоть и понимала, как это глупо.
     Я стояла, скрывшись в тени раскидистого дуба, и наблюдала, как по дорожке университетского парка средь бела дня шествовало Зло. В этот раз оно приняло облик Макса Кудроу. Профессора Кудроу, с его нелепой бородкой, славянским акцентом и завиральными теориями. Вечно окруженного стайкой студентов, преданно глядящих ему в рот и ловящих каждое слово. За мной вот никто так не ходит... Откуда им знать, что перед ними волк в овечьей шкуре? И знает ли это он сам?
     Как ни странно, профессор заметил меня издалека, хоть вроде и был увлечен беседой. Скрываться дальше не было смысла. Я вышла из тени навстречу, приняв самый официальный вид.
     — Мистер Кудроу, можно вас на пару слов?
     — Да, мисс Леман... Господа, обсудим это в другой раз...
     Студенты рассеялись в пространстве. Мы остались одни.
     — Декан Харди приглашает вас на ужин в эту пятницу, — сообщила я.
     — Вот как? — пошевелил бровями Кудроу. — Извините, я у вас здесь новичок... Это хорошо или плохо?
     — Посмотрим, — я холодно глядела ему в глаза.
     — А вы тоже там будете?
     — Да.
     — Что ж, отлично... Вы прекрасно выглядите, Агата.
     — Видимость обманчива, — буркнула я и зашагала прочь.
     Вот интересно, как он воспринимает меня? Вредной старой девой, синим чулком? А ведь мне лишь немного за тридцать... Да какая разница? Все скоро решится, так или иначе. А пока надо собраться с мыслями.
    
     Я преподаю в университете города Литтлвуд. Возможно, вы его и на карте не найдете — такая глушь. Впрочем, я прожила здесь достаточно, чтобы находить в местных порядках свою прелесть. И университет у нас небольшой. Все тихо-мирно, по-семейному... Не сравнить с тем, где я работала раньше. О, там жизнь била ключом! Но за красивыми словами о науке, за радужными обещаниями и великими проектами, увы, скрывались хитроумные интриги и соперничество, циничная борьба за власть и финансы. Я была слишком молода и бескомпромиссна, чтобы вписаться в эту систему. И система отторгла меня. Мне сказали, что я не умею работать в команде, да и много чего еще... Не хочется даже вспоминать. В общем, я оставила прежнюю жизнь и нашла место в Литтлвуде. Здесь меня приняли с распростертыми объятиями. Правда, и в этом тихом местечке со мной вышла история, только уже совсем иного рода. Случилось так, что я стала одной из трех, причастных к тайнам — удивительным и ужасным. Один из нас умер, осталось двое. Наши споры ни к чему не приводят. Груз тайны нести нелегко, а роковой час все ближе... Но сейчас мне надо выбросить все это из головы и сконцентрироваться на работе.
     Я смотрю на себя в зеркало. Темные волосы, стянутые в пучок. Очки в дешевой оправе. Холодные зеленые глаза. Чопорно сжатые губы. Строгий серый костюм. Агата? Нет, мисс Леман! Прирожденная училка. Ничего человеческого.
    
     Жар солнечного дня остался снаружи. В аудитории царила прохлада.
     — Итак, — сказала я, обращаясь к разноцветным пятнам, хаотично заполнившим ряды амфитеатра, — прежде чем двигаться дальше, попробуем разобраться, что такое случайность и закономерность. И какова их роль в нашей жизни... Мой преподавательский опыт подсказывает, что среди вас есть люди с разным отношением к собственной судьбе. Некоторые живут сегодняшним днем, всерьез не задумываясь о жизни, в ожидании приятных сюрпризов, надеясь на удачу...
     По аудитории прокатился шумок. Очевидно, кто-то узнал себя.
     — Другие, напротив, планируют свою жизнь до старости. Они уже знают, где будут работать, сколько будут получать, как сделают карьеру. У них уже все предрешено, остается лишь неуклонно следовать плану.
     Шумок стал громче. Я заметила иронические улыбки.
     — Кто же из них прав? — вопросила я и сделала паузу. — На этот вопрос у меня нет ответа. Иногда говорят, будто жизнь доказывает чью-то правоту. Но это иллюзия! Жизнь вообще ничего не доказывает. Вселенная полна хаоса и неопределенности. И мы либо примем ее такой, какая она есть, либо жестоко поплатимся... В прошлый раз я задала вам прочесть рассказ Ширли Джексон "Лотерея" . Кто скажет, о чем там говорится?
     Поднялось несколько рук. Мало. Лентяи, даже читать не хотят.
     — Мисс Борхес, пожалуйста.
     — Это фантастический рассказ. Про будущее или типа того. Там в одной деревне проводится всеобщая лотерея, и все радуются. А потом оказывается, что кому выпадает приз, того забивают камнями. Жуткая история!
     — Спасибо, мисс Борхес. Да, это весьма поучительный рассказ. Конечно, его можно воспринимать как фантастику. А можно — как метафору реальности. Вся наша жизнь — большая лотерея, хотим мы этого или нет. Подчас смертельная.
     Люди считают смерть в молодом возрасте трагической случайностью, а в старости — печальной закономерностью. Но давайте взглянем на кривую, описывающую смертность. На ней нет скачков и особенностей. Один только плавный рост. Значит, разница лишь в количестве смертей. Согласно статистике, в нашей великой стране на каждую тысячу молодых людей вашего возраста в этом году погибнут несколько юношей и девушек. С кем-то произойдет несчастный случай, кого-то настигнет смертельная болезнь... А кто-то, возможно, станет жертвой маньяка-убийцы.
     По аудитории пронесся нервный смех. Кто же не знает, как маньяки любят орудовать в студенческих городках?
     — А теперь вернемся к математике. Сегодня я расскажу вам, какие математические формулы существуют для описания смертности и связанных с ней понятий. Вы сможете объективно оценить свои шансы дожить до старости, а также рассчитать среднюю продолжительность предстоящей жизни. Как мы увидим позднее, подобные расчеты играют важную роль в работе страховых компаний и пенсионных фондов...
    
     Окончив лекцию и посоветовав лентяям посмотреть фильм "Куб", я отпустила студентов, попросив задержаться лишь одну из своих учениц.
     Селена Борхес, темноволосая латинка, умница и красавица.
     — Селена, я не слишком зарвалась сегодня?
     — Нет, мисс Леман. Это было... круто!
     — Круто, говоришь? Ну, спасибо... Кстати, как тебе профессор Кудроу?
     — О, он интересный.
     — Как преподаватель или как мужчина?
     — Ну, — потупилась Селена. — И то, и другое...
     — Он приставал к тебе?
     — Нет, — удивленно захлопала ресницами студентка.
     — А к другим девушкам?
     — Не знаю. Я ничего такого не видела и не слышала.
     — А если узнаешь, скажешь мне?
     — Ладно, — без энтузиазма ответила Селена.
     Несмотря на уважение ко мне, перспектива стать доносчицей ее не прельщала. Но я не могла сказать ей больше. У меня были связаны руки...
    
     На ужине у Джефферсона Харди гостей было только двое — я и Кудроу. Причем мне, за отсутствием прислуги, пришлось взять на себя и обязанности хозяйки. В том, как едят мужчины, есть что-то первобытное, отталкивающее и притягательное одновременно. Не думаю, что могла бы наблюдать это изо дня в день. Вот еще один повод не выходить замуж.
     Во время ужина Макс то и дело с опаской косился на хозяина. Что говорить, и в наше политкорректное время не часто встретишь чернокожего декана. Да еще такого увальня, как Джеф.
     А тот, по своему обыкновению, начал серьезный разговор издалека.
     — Да, леди и джентльмены, у нас тут не Гарвард. Думаю, все мы вынуждены это признать. И в этом есть свои плюсы и минусы. Один из них в том, что мы всегда рады ученым и преподавателям высокой квалификации, коими вы, коллеги, безусловно являетесь.
     — Спасибо, сэр, — с чувством вымолвил Кудроу. Я лишь хмыкнула.
     — И поэтому, — продолжал декан, — я могу позволить вам больше, чем вам позволили бы где-нибудь в другом месте. На что-то могу закрыть глаза. Хотя не в моем это характере. Давайте говорить прямо... Агата, до меня дошли слухи, что ваши лекции в последнее время стали — как бы это сказать? — несколько мрачноваты. Сплошное memento mori.
     Я вылупила глаза на Джефа. Зачем он об этом? Кто, как не он, должен понимать мое состояние!
     — Да, мисс Леман, у всех могут быть личные переживания. Но вы не должны проецировать их на студентов. Это непрофессионально.
     И черт побери, он был прав! Сто раз прав.
     — Я больше не буду, — пообещала я, словно маленькая девочка.
     Кудроу бросил на меня иронический взгляд, еще не зная, что ждет его.
     — А вы, Макс... Я слышал, вы проповедовали студентам свою теорию многогранной Вселенной? Насколько я помню, вы должны были читать более традиционный курс космологии.
     — В космологии есть много моделей, — нашелся профессор. — Я знакомлю студентов как с классическими, так и с современными.
     — Понятно, — протянул Харди. — Простите, что не столь сведущ в этой области, как вы. Мне в связи с вашей теорией вспоминается только одна старая шутка. О том, что Земля имеет форму чемодана!
     Я не удержалась и прыснула. Кудроу сжал губы и промолчал.
     — Тем не менее, Макс, — задушевно продолжал декан. — Волею судеб вышло так, что мы с Агатой знаем о Вселенной одну штуку, которой пока не знаете вы.
     — И что же это?
     — Некоторое время назад мы вместе с покойным профессором Шварцвальдом, светлая ему память, работали над одним секретным проектом... Речь шла о ловле тахионов. Вам знакомо это понятие?
     — Ну, разумеется! Гипотетические частицы, движущиеся со сверхсветовой скоростью, в обратном времени — из будущего в прошлое. Классика научной фантастики!
     — Для кого как. Нам все-таки удалось поймать тахионы. И не отдельные случайные частицы, а целый поток.
     — Вот как?
     — Это еще не все, мистер Кудроу. Поток оказался модулирован.
     — То есть вы тут получаете послания из Космоса? — профессор смотрел на нас обоих как на психов.
     — Не из Космоса, Макс, — терпеливо пояснила я. — Из Будущего.
     — О! Это должно быть интересно.
     — Вы все еще не верите? — нахмурился Харди. — Разумеется, я могу показать вам установку, преобразователь и нашу базу данных... Мы наладили нечто вроде электронной почты с Той Стороной. Так мы называем тот мир. И он — не совсем наше Будущее.
     — Это уже детали, — проворчала я.
     — Но позвольте, я объясню. Вам знакома концепция параллельных миров? Оказалось, что они действительно существуют. Но не в пятом измерении, а во времени. Представьте себе Первичный Мир, где все события происходят в первый раз. Через некоторое время они повторяются во Вторичном Мире, с небольшими искажениями на уровне квантовой неопределенности. Потом это происходит в Третичном Мире — и так далее. Миры следуют друг за другом словно волны на воде. Это медленно затухающий процесс, уходящий далеко в глубь времен.
     — Так вы установили контакт с Первичным Миром? — по тону Кудроу было ясно, что он все-таки начинает нам верить.
     — Не с Первичным, — усмехнулся декан. — Всего лишь с предыдущим. Он обгоняет нас по времени примерно на пятьдесят лет.
     — Но это все равно удивительное открытие! Пятьдесят лет! Боже мой, мы можем получить оттуда столько ответов! Проверить все наши теории!
     Мы переглянулись и молча посмотрели на профессора. Он осекся.
     — Простите, я, наверное, рассуждаю слишком эгоистично. Но несомненно, знание о будущем может принести огромную пользу человечеству. Уберечь от всех ошибок, предупредить об опасностях, получить новые технологии... Или нет? Это ведь значило бы изменить будущее, что невозможно... Классический парадокс...
     — Никакого парадокса нет, — устало ответила я. — Речь идет о разных мирах. Наше будущее изменить можно. Но тогда оно перестанет быть похоже на Ту Сторону. Она-то не изменится. В результате вся информация, полученная оттуда, утратит свою прогностическую ценность. Мы придем к еще более непредсказуемой реальности.
     — Боюсь, я не очень понял этот момент, — заявил Кудроу. — Получается, вы все знаете, но сделать ничего не можете? Неужели все так плохо?
     — Все еще хуже, — ответил Харди. — Теоретически, уже одно то, что мы знаем нечто, влияет на наше поведение и все дальнейшие события.
     — Но фактически, у нас есть некоторый коридор возможностей, — тут же возразила я. — Люди с Той Стороны сообщили нам об этом. Например, через пять лет этот город серьезно пострадает от жуткого урагана и наводнения. В свое время мы сделаем штормовое предупреждение. Урагану плевать, знаем мы о нем или нет, он придет в любом случае. Но тысячи человеческих жизней удастся спасти. Мы знаем, что можем сделать это, потому что это уже произошло на Той Стороне. А их, в свою очередь, предупредили жители более отдаленного мира...
     — Значит, между мирами поддерживается связь?
     — Увы, нет, — подал голос Джеф. — Наш контакт с Той Стороной основан на трансконтинуальной когерентности. Проще говоря, для него важна согласованность структуры событий в двух мирах. Расхождение может привести к потере контакта. Грубо говоря, тахионный поток по-прежнему будет поступать в пространство-время, но пройдет мимо нас... И это уже произошло с нашими двойниками. Они слишком рьяно взялись за дело и все испортили. На Той Стороне больше нет связи с предыдущими мирами, и это навсегда. Мы должны быть осторожнее.
     — Мы ходим по лезвию бритвы, — пробормотала я. Мне было тошно.
     — И все равно это удивительно! — покачал головой Кудроу. — Никак не мог ожидать такого научного прорыва... Поверьте, я безумно рад, что вы меня пригласили в этот проект, и готов помочь, чем смогу.
     — А мы разве приглашали? — злобно осведомилась я.
     Макс воззрился на меня с удивлением:
     — Но что же тогда?
     — Увы, мистер Кудроу, мы обратились к вам по другой причине, — с искренней печалью в голосе сообщил декан. Профессор уставился на него.
     — Как вы понимаете, — продолжал Харди. — Для людей Той Стороны наше время — это история. Причем давняя, учитывая, какой темп набирает прогресс. Но в этой истории есть весьма примечательные факты, которые превращаются в легенды. Иногда довольно жуткие... В связи с этим мы с Агатой хотим задать вам несколько вопросов личного свойства.
     — Пожалуйста, — недоуменно разрешил нам Макс.
     — Вы знаете Селену Борхес? — полицейским тоном вопросила я.
     — Да. Это такая мексиканочка с большими... я хотел сказать, с большими способностями. Очень прилежная девушка, ходит на все занятия.
     — Вам она нравится?
     — Что вы имеете в виду?
     — Вам вообще нравятся женщины, мистер Кудроу?
     — Да, конечно...
     — Может быть, вам не нравятся цветные женщины?
     — На что вы намекаете? Я не расист!
     — У вас были контакты со студентками в нерабочее время?
     — Послушайте, я иногда веду беседы с учениками в парке кампуса, но никогда не думал, что в этом есть что-то предосудительное. Если...
     — Я не это имела в виду, мистер Кудроу, вы прекрасно понимаете...
     — Агата, угомонись, — вдруг рявкнул на меня Джеф, и я затихла в бессильной ярости. На них двоих и на себя тоже. Только бы не заплакать!
     — Ответственно заявляю, — произнес Кудроу, воспользовавшись возникшей передышкой и собравшись с мыслями. — Да, я считаю Селену Борхес и ряд других своих студенток сексуально привлекательными. Глупо было бы отрицать очевидное. Но я никогда не предпринимал и не собираюсь предпринимать никаких действий по этому поводу, ибо считаю такое поведение недопустимым.
     — Макс, вы не в суде. Мы вам верим... — протянул Харди.
     — И все же ты убьешь ее, — брякнула я.
     — ЧТО?!
     — Да, Макс Кудроу, вы убьете Селену Борхес. Это будет кровавое преступление, которое войдет в историю города. А вы обретете заслуженную славу — нет, не создателя теории многогранной Вселенной. Маньяка-убийцы! Ваше имя будут склонять вместе с Джеком Потрошителем и Тедом Банди .
     — Господи, нет! Это какой-то абсурд, клевета...
     — Мы можем показать вам компьютерные файлы, — холодно сказал Харди. — Фотоснимки, страницы газет... Людям с Той Стороны незачем лгать.
     — Как я могу стать убийцей? Я в жизни никого не тронул!
     — Все когда-то случается в первый раз, — возразила я. — И у каждого убийцы бывает своя первая жертва... Полицейское расследование пришло к выводу, что Селена отвергла ваши сексуальные домогательства, поэтому вы убили ее.
     — Да не было никаких домогательств, помилуйте!
     — Это пока.
     — Боже! А вы не думаете, что это судебная ошибка? Может, меня подставили? Или я случайно оказался в неподходящем месте в неподходящее время? А может, проблема в квантовых искажениях?
     Я смотрела на профессора почти с восхищением. Голова!
     — На наш взгляд, факты против вас весьма убедительны, — ответил Джеф. - Присяжные тоже так посчитали.
     — Но вы-то не судите меня прежде времени. Ради Бога!
     Профессор Кудроу обхватил голову руками, о чем-то лихорадочно размышляя. Затем он расхохотался:
     — Нет! Это невозможно! Подумайте: теперь, когда вы мне все рассказали, я уж точно ее не убью. Какой идиот пойдет на преступление, заранее зная, что его поймают и осудят? Это — штормовое предупреждение, понимаете?
     — Понимаем, — кивнул Харди. — Селену вы не убьете. Но при этом останетесь прежним Максом Кудроу, потенциальным убийцей. И с большой вероятностью убьете кого-нибудь другого, потом... В другом месте, в другое время. Возможно, вас тогда и не поймают.
     — Да, это логично. Не надо вам было мне говорить, — нервно усмехнулся профессор. — Но сделанного не воротишь, верно?
     Мы с Джефом переглянулись.
     — Неверно, — злорадно вымолвила я. — Видите ли, мы кое-что получили с Той Стороны. У нас есть технология стирания памяти, как раз для таких случаев. Вы забудете этот разговор. Вам будет казаться, что вы просто выпили слишком много, и мы с деканом Харди поддержим эту иллюзию.
     — Что? Нет... — Кудроу попытался встать из-за стола, но тело его уже не слушалось.
     — Не бойтесь, вы будете жить как ни в чем не бывало, — сказала я. - А мы будем ждать. И молиться о бедной Селене Борхес...
    
     На следующее утро я сидела в кабинете декана. По субботам нет приема, но он иногда приходит сюда поработать с документам. Или обсудить проблемы с сотрудниками тет-а-тет.
     — Ну что? — спросил Джеф. — Ты довольна вчерашним разговором?
     Я прислушалась к себе, но не нашла, что ответить: мои чувства были слишком противоречивы. А ведь это была моя затея. Хотелось понять, как такое может случиться, почему…
     — Я пошел тебе навстречу, — угрюмо продолжал Харди. — Мы подвергли наше предприятие ненужному риску. Что в итоге? Мы вернулись к тому, с чего начали. У нас по-прежнему нет никаких предпосылок к ключевому событию. Тем не менее, мы знаем, что оно произойдет.
     — Мы можем дальше следить за Кудроу.
     — Хватит играть в Нэнси Дрю ! — проворчал Джеф. — Годы уже не те... Ты можешь все испортить. Мы знаем, где и когда все произойдет. Следить за ним до этого не имеет смысла. Во время — тем более. Не думаю, что ты это выдержишь. Да и я тоже.
     — Он должен ответить за свои злодеяния...
     — И ответит! Но все, что мы можем сделать, это донести на него уже после. В полицию поступил анонимный звонок о преступлении. Вероятно, это был кто-то из нас...
     — Неужели ничего нельзя изменить? Я не могу отдать ему Селену.
     — Мы это сто раз обсуждали. Ты слишком привязалась к ней. Она для тебя уже не объект обучения и наблюдения, а нечто большее. Сестра, дочь, подруга...
     — Прежде всего, она живой человек!
     — За пятьдесят лет в Литтлвуде умрет куча народу. В том числе, от насильственных преступлений. Статистика, закон жизни — сама вдалбливаешь это студентам!
     — По-твоему, я лицемерка?
     — Нет. Ты талантливый ученый. Давай я тебе кое-что напомню.
     Он вынул из ящика стола лист бумаги и прочел вслух:
     "Необходимо признать, что структура причинно-следственных связей в нашей реальности чрезвычайно сложна. Она превосходит человеческое понимание и расчетные возможности компьютеров. Поэтому любые теоретические модели для ее описания имеют лишь условный и относительный характер. Тем не менее, здесь может пригодиться концепция "малого мира", восходящая к известному выражению "мир тесен". Совершенно незнакомые люди могут иметь общих знакомых или быть связаны цепочкой знакомств и контактов, ничуть не подозревая об этом. Аналогичное явление наблюдается в современных информационных сетях, что создает благоприятные условия для распространения компьютерных вирусов.
     В случае, когда мы имеем большой прогностический массив данных, соответствующий одной из возможных реализаций Будущего, выпадение любого элемента этого массива, связанное с предотвращением события вследствие сознательных действий, чревато дальнейшим выпадением не только элементов, связанных с ним непосредственно, но и связанных косвенно, непредсказуемым образом. Цепная реакция заражения ведет к тотальному разрушению массива, а вероятность осуществления прогнозируемой реальности стремится к нулю..."
     Это была моя статья. Кстати, так и не опубликованная. Рецензенты не поняли, о чем идет речь — даже на уровне постановки задачи. Я ведь не могла им признаться, что мы тут прячем тахионную установку в подвале!
     Сухие и вычурные фразы. А на кону — жизнь человека.
     — Поверь, я тоже об этом много думал, — устало сказал декан. — Ведь убийство студентки сильно ударит по репутации университета. И по моей репутации лично. В отставку я не уйду, однако нас ждут тяжелые времена. Но в конце концов все наладится. Как ни ужасно это прозвучит, не исключено, что все к лучшему. Мы ведь не знаем, как сложилась бы дальнейшая жизнь мисс Борхес, что она совершила бы, кем стали бы ее дети, если бы они у нее были...
     — Думаешь, она могла родить Антихриста? — горько усмехнулась я.
     Джеф укоризненно посмотрел на меня. Он был из набожной семьи и не любил шуток на религиозные темы. Хоть он и старался подвести подо все научную базу, в глубине души наш декан верил в Провидение. Настолько, что на краю пропасти не жалел ни других, ни себя. Что касается меня, то я была закоренелым агностиком. Я не верила ни в любовь, ни в милосердие Божие. Только в беспредельный Хаос...
    
     Макс Кудроу
    
     Я оторвал взгляд от бумаг и с удивлением обнаружил, что субботний день уже сменился вечером. Как летит время за работой! Надо сказать, это был отличный день — в плане тех результатов, что мне удалось достичь в расчетах Великого Многогранника. В мешанине формул и графиков на листах бумаги, усеявших мой стол, скрывалась непостижимая красота континуальной гиперсимметрии. Мне хотелось поделиться с кем-нибудь этой красотой, но я понимал, что вряд ли для этого найдется подходящий собеседник. Боюсь, мне придется еще немало поработать, чтобы свести свой труд до уровня понимания здешних людишек, мнящих себя учеными в этой глуши. Ну, времени у меня предостаточно...
     Да, это был хороший день. Хотя начинался он неважно. Болела голова. Я почти не мог вспомнить вчерашний ужин у декана. А вдруг речь шла о чем-то важном? В голове все крутилось слово "чемодан". Почему? Неужели Харди велел мне собирать чемоданы? Нет, он не может так со мной поступить! В любом случае, контракт у нас до конца семестра. Я не выдержал и позвонил ему, в самых осторожных выражениях описав свою проблему. Он ничуть не удивился, заметив, что к концу ужина мне стало плохо, так что пришлось проводить меня домой. Должно быть, сказалось и нервное напряжение от интенсивной научной работы. Про чемодан он мне тоже объяснил. Хотя не могу сказать, что его объяснение мне понравилось. Может быть, наш декан и хороший человек, но ограниченный.
     Я встал из-за стола, с трудом оторвав от стула затекшую задницу, потянулся, допил остывший кофе и подошел к окну. Чуть приоткрыв его, впустил в комнату порыв свежего ветра с запахом листвы.
     Темнело. На небе начали появляться звезды...
     И вдруг мое благостное настроение было омрачено неясными криками и шумом. Они доносились из рощицы на окраине парка, напротив моего коттеджа. Опять молодежь бесится! Я вздохнул.
     Неожиданно из темноты появилась человеческая фигура, бегущая в мою сторону. Двигалась она как-то странно, чуть не падая. За ней показались другая, но я совсем не успел ее разглядеть. Потому что беглец оказался на крыльце, в круге света, и, казалось, из последних сил застучал в дверь. Преследователь остался в тени. Недолго думая, я ринулся к дверям, отворил... и ко мне на руки рухнуло бесчувственное тело. Это была молодая девушка!
     Я отнес ее в гостиную и уложил на диван. Теперь у меня появилась возможность разглядеть ее получше. Лицо показалось мне знакомо. Да, это мисс Борхес, одна из моих студенток. Надо же! Похоже, на нее напали.
     На девушке был зеленый спортивный костюм. Куртка расстегнута, а футболка под ней разорвана сверху дониз, обнажив грудь. Брюки держались на бедрах, чуть приоткрыв край розовых трусиков.
     Я пытался привести мисс Борхес в чувство, сначала подергав ее за плечо, затем потрепав по щекам и наконец закатив пару оплеух — все напрасно! Возможно, помог бы нашатырь, но у меня его не было. В дыхании спящей я уловил странный химический аромат. Может, ей дали наркотик? Им даже не хватило терпения дождаться, когда он подействует? Вот уроды!
     Она лежала передо, мной такая прекрасная и беззащитная. Такая реальная. Моя рука, словно отдельное от меня существо, прикоснулась к ней… Девушка вдруг шевельнулась и застонала.
     Господи, что я делаю?!
     Я отпрянул от нее, сбрасывая с себя наваждение. Потом укрыл пледом — так, чтобы было видно только лицо. Она уже чему-то улыбалась во сне. Боже! Никогда в жизни не был в столь пикантной ситуации. Может, стоит позвонить в охрану кампуса? А поверят ли они моим объяснениям? Нет уж, лучше не рисковать. Пусть проспится.
     Оставив мисс Борхес одну, я вернулся к работе в своем кабинете. Только никаких научных мыслей больше в голову не шло. Не знаю, сколько я просидел так, уставившись в пространство, как в дверь постучали вновь.
     На пороге стоял сотрудник охраны. Кажется, Джон. Или Майкл?
     — Добрый вечер, сэр.
     — Добрый...
     — Говорят, тут рядом была какая-то потасовка... Вы что-нибудь видели или слышали?
     — Да, — промямлил я. — Слышал крики... Где-то там... — я махнул рукой в сторону почти невидимых деревьев. Джон бросил задумчивый взгляд в том направлении.
     — Ясно. А никого не видели?
     — Нет.
     — Чертовы студенты! Секс, алкоголь, наркотики, рэп... Когда-то Литтлвуд был тихий город, сэр. А тут приезжают всякие, из других мест, привозят с собой всякое, чего у нас и сроду не было...
     — Да, конечно... — бормотал я, отводя взгляд.
     — Вы один в доме? — вдруг спросил охранник.
     — Да.
     — Не забывайте запирать окна и двери, сэр. Теперь всякое бывает.
     — Спасибо, офицер. Всенепременно.
     Мы дружески попрощались, и я закрыл за ним дверь. Сердце стучало в груди, как колокол. Слава Богу, этот страж порядка ничего не заметил!
     Я прошел в гостиную, чтобы посмотреть, как там пострадавшая.
     Она как раз пришла в себя, но посмотрела на меня с каким-то странным выражением. Должно быть, действие дурмана еще не совсем прошло.
     — Мисс Борхес, — начал я осторожно. — Вы находитесь в моем доме. Вы стучали в дверь, и я вас впустил. Ваша одежда была разорвана. Вы потеряли сознание. Я полагаю, на вас напали...
     — Да, — сказала она. — Типа того. Долго я была в отключке?
     — Не очень.
     Девушка села на диване, закутавшись в плед.
     — Мисс Борхес, — снова заговорил я. — Вы принимали наркотики?
     — Я не хочу об этом говорить, — заявила она.
     — Это не доведет до добра...
     — Вы говорите, как мой отец! — фыркнула она. — Но вы не такой старый. Между прочим, мисс Леман интересовалась, не бегаете ли вы за студентками.
     — Что?! Вот стерва!
     Не знаю, как это вырвалось у меня. Я был ошеломлен. Девушка захихикала.
     — Мисс Борхес...
     — Зовите меня Селеной. Кстати, а что тут было, на диване?
     — Ничего, — пробормотал я, покрываясь холодным потом.
     — Правда? Ладно, я вам верю. Вы ведь не выдадите меня?
     — Не выдам. Но вы должны взяться за ум. Вы способная, талантливая студентка... Не губите свою жизнь!
     — Хорошо. Вы такой забавный. Где у вас ванная? Мне надо принять душ. И что-нибудь из одежды, красоту прикрыть...
     Через час она ушла в ночь, унося на себе мою старую рубашку, а я отправился на боковую в самых расстроенных чувствах. Мне снилась Селена.
     На следующее утро я нашел в своей ванной маленькие розовые трусики и пакетик с загадочным порошком.
    
     Ничего удивительного, что я опять не смог сконцентрироваться на работе. А день выдался чудесный... Поэтому я решил позагорать немного, расположившись в шезлонге на веранде коттеджа. Тем более что к концу дня уже обещали дожди — и на следующие пару дней тоже. Что поделаешь — осень!
     От тепла и солнца я разомлел. Меня одолевали фантазии.
     Неожиданно на меня упала чья-то тень.
     — Селена? — пробормотал я.
     Но, увы, ошибся. Передо мной стояла мисс Леман.
     И ее взгляд не предвещал ничего хорошего.
    
     Агата Леман
    
     Когда он произнес ее имя, меня будто током ударило.
     — Почему вы решили, что это она? — сухо спросила я.
     — Во-первых, доброе утро, Агата.
     — Доброе. Так все-таки?
     — Даже не знаю... Ну, я видел ее вчера...
     — Где?
     — Здесь, около дома...
     — И с тех пор не можете выбросить ее из головы? Или она ходит к вам? Вы что, тайно встречаетесь?
     — Мисс Леман, я уже слышал, что вы распускаете обо мне грязные сплетни, и считаю это возмутительным. А приходить ко мне домой и устраивать допрос — вообще ни в какие ворота! Это что, испанская инквизиция?
     Я смотрела на него, задыхаясь от ярости.
     — Послушайте, Макс, — пробормотала я. — Оставьте девушку в покое.
     — Агата, у вас просто бзик. На почве неустроенной личной жизни.
     Я хотела закатить ему пощечину, но сдержалась. Вместо этого молча повернулась и бросилась прочь по дорожкам парка. Меня душили эмоции.
     Встречные студенты смотрели на меня удивленно. Я смутилась и перешла на свой обычный деловитый шаг. Ничего — погуляю и успокоюсь.
    
     Макс Кудроу
    
     Я вдруг вспомнил, что забыл с утра посмотреть электронную почту. Впрочем, я ничего особо и не ждал. Прежние связи почти все разорваны, со многими разругался, а новых контактов не завел. Но так... приятно, знаете ли, иногда вдруг получить от незнакомого читателя лестный отзыв о твоей статье или просьбу выслать что-нибудь из твоих трудов, которые кому-то позарез нужны... или приглашение выступить где-нибудь с докладом, даже если совсем не собираешься никуда ехать.
     Однако в этот раз меня ждал сюрприз иного рода. Это было послание от моей ночной гостьи:
     "Дорогой профессор Кудроу!
     У Вас осталось кое-что мое, а у меня кое-что Ваше.
     Надо поменяться.
     Буду ждать Вас у старой церкви в десять вечера.
     Приходите, не пожалеете.
     В ожидании встречи,
     Ваша Селена"
     К письму прилагалась фотография, которая заставила биться мое сердце сильнее: мисс Борхес, загорающая где-то на полянке в нашем парке.
     Вообще-то преподавателям и студентам не положено вести личную переписку, разве что по научной части. Хотя адреса наши, конечно, не секрет. На всякий случай я стер письмо, а фотографию сохранил в специальный каталог.
     Что касается места, назначенного Селеной, я знал, о чем речь. Старое заброшенное здание в одном из отдаленных уголков парка. Разумеется, оно было закрыто. Тем не менее, периодически находились умельцы, чтобы вскрыть замки и использовать бывший храм весьма греховным образом. На месте руководства университета я бы не только снес руины, но и давно вырубил все эти заросли да поставил побольше фонарей. Порядку стало бы куда больше!
    
     Агата Леман
    
     Вечер этого воскресенья выдался жарким и душным. На небе медленно сгущались тучи. Казалось, вся природа замерла в ожидании катастрофы.
     Время шло, роковой час близился, а я бродила по комнате у себя дома из стороны в сторону, как пантера в клетке, не в силах принять решение. У меня и прежде были неприятности в жизни, но никогда еще передо мной не стоял столь мучительный выбор. Никогда так сильно не было искушение признать, что выбора нет. Но то, что пришлось бы принять в этом случае, я принимать не хотела. И еще одна мысль терзала меня: что бы я ни решила, возможно, это уже предопределено, как предопределен и ответ судьбы на мой жалкий бунт против нее. Как разорвать паутину причин и следствий, сковавшую нас?
     И вдруг перед мысленным взором забрезжил лучик надежды. Я лихорадочно начала рыться в сумочке, и вытащила оттуда металлический доллар. То, что нужно! Я брошу монетку. Орел — иду спасать Селену, решка — позволю ей умереть. Пусть все решит случай.
     Я уже подняла руку для броска, как вдруг меня посетило ужасное видение: тысячи Агат Леман в тысяче миров бросают тысячу одинаковых блестящих монет, летящих по одинаковым траекториям... Исход зависит от состояния бросающего и законов механики. Для верности, нужно что-то иное. И я, кажется, знала, что...
     Я выскочила из дома и быстрым шагом направилась к главному учебному корпусу. Как хорошо, что у меня есть ключи! И вокруг никого...
     Я проникла в здание через черный ход. В этот час знакомые коридоры были непривычно темны, тихи и пустынны... Свет фонарей со двора расчертил пространство полосами света и тени. Кровь пульсировала в висках, стук моих одиноких шагов отдавался эхом. Казалось, кто-то преследует меня...
     Но вот и заветная дверь. Склад учебных пособий. Я вошла внутрь и стала шарить по полкам. Вроде, здесь... Вот он!
     Прибор, который я разыскивала, назывался счетчиком Шредингера . Вещь, в общем-то бесполезная на практике, но весьма поучительная. Мы использовали его в учебном процессе для демонстрации абсолютной случайности, свободной от человеческого произвола и внешних воздействий. Внутри счетчика находилась ничтожно малая крупинка радиоактивного вещества, испускающего альфа-частицы. Их он и считает.
     В своем изуверском (но, к счастью, лишь мысленном) эксперименте знаменитый физик предложил подключить счетчик к вентилю, открывающему баллон с ядовитым газом. Этот баллон следовало установить в герметическом ящике, посадить туда кота и закрыть крышкой. Через некоторое время кот с какой-то вероятностью окажется жив, с какой-то — мертв. Мы не узнаем этого, пока не откроем ящик. Пока мы этого не сделаем, кот вроде как ни жив, ни мертв.
     Примерно так же чувствовала себя я, запустив прибор на счет в двоичном режиме и ожидая ответа — в течение одной долгой, невыносимо долгой минуты. Кота у нас не было (да никто бы и не разрешил), его заменяли две лампочки: зеленая и красная. Безумное квантовое казино...
     Мне выпало зеленое. Кот жив!
     В то же мгновение за окном раздался далекий удар грома.
     Выбежав на улицу, я ощутила первые капли дождя.
    
     Я прекрасно знала, куда мне идти. Старая церковь на окраине кампуса. Ее давно следовало снести либо переделать во что-нибудь полезное. Как всегда, не хватало то денег, то времени, то желания... Что теперь говорить об этом?
     Стоило подумать о собственных ошибках. Идиотка! Размышляя о высоких материях, я совсем забыла взять хоть что-нибудь от дождя. Возвращаться домой было поздно. Я потратила слишком много времени в бесцельных сомнениях. Счет шел уже на минуты. А дождь, сначала лишь легко накрапывавший, усиливался с каждым шагом. Холодные струи немилосердно окатывали меня с ног до головы, ветер дул прямо в лицо, туфли жалобно чавкали по воде и грязи... их точно придется выбросить... и костюм, наверное, тоже... Казалось, все стихии ополчились против меня. Мое ужасное путешествие длилось целую вечность...
     Хотя на самом деле прошла всего четверть часа. Я наконец добрела до проклятого места и остановилась, ухватившись рукой за металл ограды. Изнутри церкви шел какой-то призрачный свет. Внезапно из дверей показалась фигура в черном плаще и капюшоне. Человек выходил из здания. Значит, я опоздала? Неужели все кончено?
     Черный человек заметил меня и осветил фонариком.
     — Стоять! — крикнул он. Но то не был голос профессора Кудроу.
     Он подошел ближе, присматриваясь ко мне. Я, наверное, выглядела ужасно. Как мокрая курица. Да нет, как десять мокрых куриц.
     — Служба охраны. Что вы здесь делаете, мэм? Вы не должны быть здесь!
     Я узнала его. Этого парня звали Майкл. Или Джон? И он был абсолютно прав — я не должна была быть здесь. Но только Майкл никак не мог знать того, что совершенно точно знала я. Он тоже не должен был быть здесь! В полицейских отчетах об этом не упоминалось.
     Мы молча смотрели друг на друга. И наверное, что-то такое было в моем взгляде, натренированном на нерадивых студентах, что охранник вдруг попятился.
     — Вас не должно было быть здесь, — пробормотал он. — Голос не предупредил... Он повелел мне... Великий Многогранник несет миру бедствия... Слуги его должны быть повержены... Дабы остановить грядущий Хаос...
     И тогда я выстрелила в него. Он так и не понял, что произошло. Парализатор — очень удобная вещица, не больше шариковой ручки. Еще один подарочек с Той Стороны. Фигура в черном плаще рухнула в грязь.
     Я вошла в заброшенную церковь, освещенную лишь одной переносной лампой, валяющейся на полу... и открывающей моему взору ужасную картину. Окровавленное и неподвижное тело Селены Борхес в разорванном платье. Ее кровь казалась почти черной... А рядом тихо стонал, держась за голову и озираясь с недоуменным видом, профессор Макс Кудроу.
     — Агата, это вы? Что происходит? Меня чем-то ударили по голове... Очень больно... Что это? Селена? Господи, что с ней?!
     — Не трогайте ее.
     — Боже, это ведь мой нож... С перламутровой рукояткой...
     — Не прикасайтесь! Ради всего святого! — я сорвалась на крик.
     Макс замер, ошеломленно моргая. Я опустилась над телом несчастной девушки, пытаясь нащупать пульс. И ощутила несказанную радость:
     — Она жива! Я звоню 911. А вы ничего не трогайте. И скажите спасибо!
     — За что?
     — Я только что спасла вас от тюрьмы.
    
     Утро понедельника было серым и хмурым. Таким же хмурым был Джефферсон Харди, в пятый раз пытаясь запустить тахионную установку. Все было напрасно, мы оба понимали это. Контакт с Той Стороной утрачен навсегда.
     — Ну что? — проворчал Джеф. — Добилась своего? Господи, и как я мог довериться женщине? Столько труда псу под хвост...
     — Я звонила в больницу, — сообщила я. — Селене сделали операцию, состояние стабильное. Она будет жить.
     — Угу. А что с охранником?
     — В тюремном госпитале, на психиатрическом обследовании. В любом случае, больше не опасен.
     — Хорошо. Просто замечательно.
     Джеф обвел взглядом аппаратуру, шумно вздохнул и выключил рубильник.
     — Пойдем, — сказал он. — У нас полно работы. А веселиться будем потом. Кстати, как ты думаешь, может, еще раз пригласить Макса на ужин?
    
     -----------
     1 Рассказ американской писательницы Ширли Джексон "Лотерея" опубликован в 1948 году. Русский перевод можно найти в Интернете. По мотивам рассказа также снят клип Мэрилина Мэнсона "Man That You Fear".
    
     2 Тед Банди – знаменитый американский серийный убийца-маньяк. Производил впечатление обаятельного и интеллигентного человека. Убивал молодых темноволосых девушек. Казнен на электрическом стуле в 1989 году.
    
     3 Нэнси Дрю – девочка-детектив, героиня литературного сериала, существующего с 1930-х гг. О приключениях Нэнси Дрю создано множество книг и фильмов, а в последнее время – ряд компьютерных игр.
    
     4 Эрвин Шредингер (1887-1961) – знаменитый австрийский физик-теоретик, один из создателей квантовой механики. Вывел ее основное уравнение, названное в его честь уравнением Шредингера. Лауреат Нобелевской премии (1933) совместно с П.Дираком.