– Господин трактирщик!
     Хорошо, что я в этот момент уже поставил свой стакан на стол, иначе непременно подавился бы. Он бы ещё сказал «ваша милость»!
     – Господин трактирщик, скажите, где здесь поблизости можно найти доктора? Лекаря?
     Трактирщик, внимательно оглядев светловолосого паренька лет шестнадцати на вид (приличная одежда, новёхонькая куртка и дорогие ботинки), ответил довольно-таки любезно:
     – Только в соседнем городе. Три часа туда, три обратно, ежели верхом и поспешить. А что у вас стряслось-то, господин?
     Парнишка расстроено махнул рукой – мол, шесть часов верхом, это много.
     – Невеста моя… ногу повредила. Она с лошади неудачно спрыгнула, и ногу повредила. Наступить теперь не может.
     Трактирщик пожал плечами: дескать, чем мог – тем помог.
     Я подумал. Почему бы, собственно, и нет.
     – Ну, тут и я, пожалуй, сумел бы за лекаря сойти. Армейская служба чему только не научит. Случалось даже и кости править, не говоря уж о вывихах.
     Парень, кажется, только сейчас заметил, что, кроме него и трактирщика, в зале сидит ещё один человек. Собственно, это в порядке вещей – меня обычно не замечают, если я сижу тихо и не отсвечиваю. Полезное, между прочим, свойство.
     Зато теперь он внимательно уставился на меня, пытаясь понять, серьёзно ли я говорю, и, если да, то можно ли мне доверить здоровье своей подружки. Я кивнул:
     – Хуже точно не будет. Ручаюсь.
     Похоже, парень сообразил, что хуже действительно вряд ли будет, зато в случае успеха не придётся ехать неизвестно куда, да ещё и оставлять девушку одну, притом, по всей видимости, до утра – время-то позднее.
     – Спасибо вам. Пожалуйста... если вы поможете, я... я вам заплачу. Пойдёмте?
     Ну, я и пошёл, понятное дело.
     Покуда поднимались по лестнице, он успел мне рассказать, что зовут его Янек, а невесту его – Марийка, что дура-лошадь чего-то испугалась и встала на дыбы, что Марийка спрыгнула, да так неудачно, прямо на камень, и упала. К этому моменту мы как раз добрались до комнаты, Янек постучал и распахнул дверь, и я, бросив взгляд на девушку в кресле у окна, чуть не запнулся на пороге.
     – ...потому что она ж ничего не видит, Марийка-то... – договорил он мне в спину.
     Это я уже и сам понял. Невеста Янека была ещё моложе его – лет четырнадцати- пятнадцати. Тоненькая, чернокудрая и удивительно красивая. Не симпатичная, не миленькая – именно по-настоящему красивая. А на глазах у неё была узкая чёрная повязка. И я неожиданно пожалел, что не вижу её глаз, пусть даже слепых.
     – Вот, – обратился паренёк к девушке, обернувшейся на его голос, – я привёл... этого господина. Он, правда, не совсем лекарь, но, говорит, костоправством занимался. Правда же, сударь?
     Я кивнул, потом, спохватившись, сказал:
     – Так и есть.
     Пока они вдвоём осторожно разували пострадавшую ногу, я успел малость прийти в себя.
    
     Янек тихонько шептал Марийке что-то успокаивающее, та кивала и даже улыбалась. А вот мне от одного взгляда на ногу улыбаться расхотелось. Я осторожно ощупал лодыжку. Марийка чуть побледнела, и губы у неё дрогнули – и только-то.
     – Больно?
     – Больно…
     Голос у неё оказался под стать внешности – нежный, певучий.
     – А нога-то сломана, ребятки, – я никак не мог понять, почему девчушка ещё не в
     обмороке и не ревёт от боли.
     Нет, они не поняли.
     – Вы вылечите её? – уточнил Янек.
     – Сейчас перевяжем… мне понадобятся две дощечки, вот таких примерно, – я показал, – и бинты. Попросишь у трактирщика. А чтобы вылечиться, надо будет пару месяцев с кровати не вставать.
     Марийка покачала головой.
     – Нам ехать надо. Завтра утром.
     – Нельзя тебе ехать, – терпеливо объяснил я ей. – Янек, ты-то понимаешь?
     – Нам и вправду надо ехать, – Янек выглядел расстроенным, но не колебался ни секунды, – очень надо.
     – Да не сможет она! Просто не сможет на лошади ехать.
     – Мы телегу купим...
     – Ладно, – я пожал плечами, – спорить можно и позже. Сейчас беги к трактирщику за тем, что я просил. И лучше давай побыстрее.
     Янек кивнул и без лишних разговоров (ну надо же!) вышел. Я присел рядом с девушкой.
     – И куда ж вы так торопитесь-то, что тебе себя не жалко?
     Она улыбнулась. Я осторожно предположил:
     – От родителей сбежали, голубки?
     Молчание. Кляня себя за излишнее любопытство, напрочь не относящееся к делу, я всё же продолжил:
     – И куда теперь?
     Как ни странно, она ответила.
     – На восток, по тракту, а дальше в горы. Там у меня родные.
     Я мысленно присвистнул.
     – Ребята, это конечно не моё дело... но, хотя я в жизни повидал много глупостей, эта – одна из самых идиотских. Вам туда попросту не доехать. И сломанная нога тут ни при чём. Молодой красивой девушке, – я прикусил язычок на слове «слепой», – и молодому пареньку, да ещё и при хороших деньгах…
     – А что там опасного? – Бог ты мой, она спрашивала совершенно серьёзно!
     – Разбойники, – я говорил медленно и внятно. – Дальше по тракту, где заканчиваются города и соответственно, нет охранных патрулей, будет ещё веселее – оборотни. А в горах, если не повезёт, то и на дракона можно наткнуться… Или на василиска. Или на людоеда. Или вообще на кого-нибудь непонятного! Даже и не узнаете, кто именно вас сожрёт. Обидно будет!
     – Ну, тогда уже не будет, – подумав, сказала она. – А вы дракона видели?
     – Не видел, – я несколько ошалел от такого поворота беседы, – но, говорят, большая змеюка. Огнём плюётся и людей жрёт, как мы – семечки.
     – А оборотня?
     – Оборотня видел. Волк себе и волк. А как обернётся – человек себе и человек. Ничего особенного, но больше я их видеть не хочу, – я мысленно гадал, она всё-таки совсем сумасшедшая или я чего-то не понимаю…
     – А василиска? – продолжала допытываться Марийка.
     – Тоже видел. На человека похож. Издалека. Потому что те, кто видел его вблизи, уже ничего рассказать не могут. Нет у каменных статуй такой привычки, рассказывать, что они перед смертью последнее видели.
     Скрипнула дверь, вернулся Янек с ворохом чистого тряпья, избавив меня, по всей видимости, от необходимости описывать в деталях людоедов, троллей и прочую пакость.
     Перевязку Марийка вытерпела, не шелохнувшись, только вцепившись в руку жениха. Заканчивая возню с бинтами я начал уговоры по новой.
     – Ребята. Да поймите вы, дурацкая это затея. Ну что б вам не вернуться? Нешто родители съедят?
     Янек вздрогнул.
     – Я не рассказывала, – пояснила ему Марийка, – он сам догадался.
     – Тут только идиот не догадался бы, – буркнул я.
     – Не вернёмся мы, – Янек покрепче обнял девушку, – родители не позволят. Никогда. Марийка – сирота безродная, да ещё и слепая.
     – Да ещё и ведьма! – Марийка серебристо засмеялась и погладила Янека по щеке. – В нашем захолустье, если незамужняя ребёночка в подоле принесла, то и сама ведьма, а уж ребёночек и подавно, чёртово отродье. А уж коли роженица при родах померла…
     Спасибо, не придушили, жить позволили.
     – Она не от рождения слепая, Марийка, – неизвестно зачем пояснил Янек, – год назад всего приключилось несчастье. С тех пор ей совсем житья не стало. А по осени мне отец присмотрел невесту... на свой вкус. Мы и сбежали.
     – А что, и вернулся бы, – поддразнила его девушка. – Жил бы себе, женился…
     Янек хмыкнул и погладил её по голове.
     Я мысленно застонал. Дети, ну как есть дети. Влюблённые идиоты. И что мне теперь с ними делать?
     Ладно. Утро вечера мудренее, а с её ногой никуда они ночью из трактира не денутся. Впрочем, спать я в любом случае собирался внизу, в главной зале – и денег на комнату было жаль, и к единственному выходу поближе.
    
     ...Да чтоб их всех к чертям и в пекло – накаркал! Рассвистелся девчонке – опасно, разбойники!!! На свою дурную голову...
    
     То, что ночные гости из тех, с кем лучше не оказываться рядом, стало понятно с первой секунды. С той самой, когда дверь в трактир вылетела от доброго пинка.
     Нет, меня они не тронули – незачем. И так с первого взгляда видно, поживиться нечем, а пристукнуть – может ненароком выйти себе дороже. К тому же, я уже говорил, что меня обычно не замечают, если я сижу тихо и не отсвечиваю. В данной ситуации – как нельзя более полезное свойство.
     Короче говоря, я так и остался сидеть в углу залы, и трактирщик, обнося незваных гостей пивом (да самого лучшего, пока мы не спалили твой сарай!), даже поставил передо мной лишнюю кружку.
     Я уж понадеялся, что дело обойдётся без драки – не в обычаях лесных братьев громить придорожные трактиры. Ну, заглянули ребята расслабиться после удачной... гм... охоты.
    
     –... не трогайте её!!!
     Не обошлось. Чёрт...
     Судя по всему, Янек так и остался в комнате – в лучшем случае, лежит без памяти, в худшем... ох...
     Марийку один из этих снёс по лестнице на руках – она не сопротивлялась. То ли поняла, что бесполезно, то ли замерла от страха, то ли ещё что.
     Я с тоской оглядел трактир. Два десятка. Ни единого шанса. Единственный выход – сидеть тихо и не отсвечивать. Чёрт, чёрт, чёрт…
     И даже пиво не успел допить. Обидно.
     Я встал. Они меня покамест не замечали, уставившись на девушку, которую уже усадили на стол и обступили кругом, но ещё не трогали. Я даже успел поудобнее перехватить кружку (швырнуть в первого, вон в того, длинноусого)...
     ... когда она легко и изящно запрокинула руки за голову и одним движением стянула повязку.
    
     Я, кажется, ещё не упоминал, что, кроме умения быть незаметным, если это необходимо, у меня есть и другое полезное свойство – я умею поймать момент, когда в воздухе пахнет жареным и надо срочно смываться.
     До выхода было далеко, и я попросту нырнул под стол. Хороший такой стол. Дубовый. Крепкий. Когда на него свалилась тяжеленная каменюка, он только крякнул – а вот камень, между прочим, не выдержал и раскололся. Верхняя часть свалилась рядом со мной – хорошо, хоть пальцы успел отдёрнуть. В каменных глазах длинноусого не было страха – только удивление. Впрочем, теперь он не был длинноусым – усы при падении со стола обломались.
    
     В зале стало тихо. Совсем тихо. Но вылезать из-под стола я не спешил. Так, на всякий случай.
     – Ма...рийка!!! Ты.. С тобой…
     Ага, всё-таки, жив.
     Янек с грохотом слетел по лестнице и, судя по звуку, подбежал к столу. Я рискнул чуть-чуть высунуться. Они обнимались. Она ревела, он вытирал ей слёзы. И на глазах у неё не было повязки. Не было.
    
     Трактирщик тоже остался жив. Видимо, и у него есть чутьё, сродни моему – отсиделся на кухне. Каменные статуи мы втроём (я, он и Янек) снесли к пруду и побросали вниз. В том, что трактирщик будет молчать, сомневаться не приходилось: в узлах, оставшихся после ночных гостей, нашлось более чем достаточно. Кое-что я забрал себе, часть мы отдали влюблённой парочке, а остальное остались в качестве платы за постой – неплохой навар за троих человек.
    
     Я проводил их до развилки тракта. Марийка ехала на тележке (трактирщик с утра был удивительно любезен и предупредителен), и только чуть морщилась, когда колесо попадало в выбоину на дороге. На прощание я осторожно пожал ей руку, а она почему-то поцеловала меня в щёку.
    
     Потом мы с Янеком отошли – мне хотелось ему кое-что сказать.
     – Спасибо. – Янек улыбался, светло и радостно. – Марийка сказала, вы собирались её спасать.. Один, против двадцати. Спасибо.
     – Она ж тогда была ещё в повязке? – медленно произнёс я.
     – Она чувствует, – пояснил Янек. – Она такие вещи хорошо чувствует.
     Я рассмеялся. Мне, невесть почему, тоже стало светло и радостно.
     – Значит, вы с самого начала поняли, что меня наняли твои родители, чтобы вернуть тебя домой?
     Он кивнул.
     – Нам очень не хотелось вас убивать, – теперь Янек улыбался виновато. – Вы ведь хороший человек, и ногу Марийке вылечили.
     Помолчали.
     – Скажи, – любопытство меня когда-нибудь погубит, это точно! – как у вас получается? Как у неё получается смотреть на тебя без повязки?
     Он развёл руками.
     – Не знаю. Она же только наполовину василиск, а на другую половину – человек. Но – смотреть она может только на меня. Ни на кого больше… просто любит, наверное. Может, её отец объяснит, почему так получается.
     – Так вот какая родня у неё в южных горах, – я посмотрел на светловолосого паренька, только теперь осознав, куда и зачем он идёт. – Рисковый ты парень, Янек.
     – Наверное... Просто я её тоже люблю. И всё.
    
     А потом я долго стоял и смотрел им вслед.
     ... Задаток его родне, конечно, придётся вернуть. Ну да и чёрт с ним.