Дорога, сколько уже было сказано о ней, сколько проклятий было послано в ее адрес, сколько людей она поглотила, сколько спасла – не счесть. Дорога бывает разной, я не говорю про ту дорогу, по которой идут, едут, бегут. Нет, я говорю про дорогу жизненного пути, дорогу, единственную для каждого. Для каждого она своя, неповторимая и разнообразная. Каждый идет по этой дороге своим путем, только так, как он считает нужным.
     Сейчас я пошел против всех своей дорогой, как я думал – своей. Дорога никогда не идет прямо, прямых дорог вообще не бывает; даже если кажется, будто она идет ровно, дорога все равно изменяет свое положение не горизонтально, так вертикально. Всю жизнь я шел, по крайней мере, пытался идти своей дорогой. И куда я пришел? Дорога завела меня на заброшенную стройку, где я стою на сбитой из досок скамье, на моей шее петля из машинного троса, конец троса привязан к ржавому крюку на потолке. Спиной ко мне стоят двое мужчин, которые спокойно курят дорогие сигареты и изредка оборачиваются в мою сторону. Мужчины смотрят в окно и тихо перешептываются.
     Скамейка подо мной очень хлипкая, она качается из стороны в сторону – это не добавляет мне уверенности в себе. Мне страшно.
     Пот со лба заливает мне глаза, от этого окружающий мир становится расплывчатым и мутным. У меня сломано ребро, возможно, было сотрясение мозга, выбит зуб, ушибы, синяки и кровоподтеки облепили меня с ног до головы, но это все не в счет. Хуже всего было то, что я еле стоял на ногах, у меня кружилась голова, меня тошнило до рвоты. Стоять на шатающейся скамейке становилось все сложнее.
     Меня затащили сюда за долги. Мне не стоило брать деньги у бандитов, но я взял. Казалось, что дело стоило риска, я обманулся, так казалось только на первый взгляд. Дело, в которое меня втянули, было совершенно не тем, о чем я думал. Это оказалась подстава чистой воды. Меня кинули, как маленького мальчика. Все деньги были потеряны, так как я вложился еще и всеми своими сбережениями. Мне не на что было выплатить даже проценты, я уж молчу о долге целиком. Такие дела долго в тайне не удержишь, скоро мне намекнули, что хотели бы видеть первые проценты. Намекали неделю. Потом еще неделю били часто и больно. Сегодня днем меня схватили на улице и закинули в багажник автомобиля. Целых пятнадцать минут я пытаюсь держать равновесие на этой чертовой скамейке. Бандиты ничего не делают, даже ни разу не ударили. Они все курят и что-то шепчут, что я не слышу. Я вообще плохо слышу – мешает звон в ушах.
     Звонит телефон, его берет один из громил:
     - Да, - он активно мотает головой, - да, здесь он… так… как скажете. Угу. Ну, все… - он кладет телефонную трубку в карман.
     - Что с ним делать-то? – спрашивает второй.
     - Кончать… - хладнокровно произносит мой приговор громила с сотовым в кармане. Он подходит ко мне и очень сильно бьет меня в живот. Это его действие совершенно нарушает мою и так не слишком устойчивую позицию. Несмотря ни на что, я справляюсь с положением вещей, совершенным чудом не слетая со скамейки.
     - Ты смотри, какой стойкий солдатик, - усмехнулся второй, с разбега вышибая ногой мою последнюю надежду на жизнь.
     Хлипкая скамейка отлетела в сторону, развалившись в полете от удара на несколько частей. Честно говоря, мне было не до нее, мне совершенно не было дела, на сколько частей она разлетелась. У меня появились свои, более актуальные, проблемы. Трос кажется мне очень неприятным галстуком, да еще таким тугим. Кислорода катастрофически не хватает. Шея на волоске от перелома. Очень хочется вздохнуть полной грудью, еще хочется жить. Хочется жить, как никогда. О цене жизни можно задуматься, только когда ее можно потерять. Сейчас я это чувствовал. Сразу вспомнилось все самое хорошее, самое лучшее, что когда-либо со мной происходило. Пусть моя жизнь не была сплошь счастливой и безоблачной, но она была мне дорога. Она была мне дорога такой, какой она была. Пришло время прощаться с моей дорогой мне жизнью. Спастись из такой ситуации было практически невозможно.

     Сквозь пелену я вижу, как громилы покидают помещение. У меня начинается агония, я чувствую холодное дыхание смерти, я знаю, что она стоит рядом и смотрит на мои мучения. И тут я взмолился. В первый раз жизни я молюсь Всевышнему. Господи, помоги мне. Конечно, ты можешь мне предъявить за всю фигню. Что законы твои не чтил, ну там не укради, не прелюбодействуй и все в этом духе. В церкву не ходил. Да вообще вспоминал о тебе крайне редко, если вспоминал. Первый раз прошу, помоги мне. Не хочу я умирать. Не хочу я умирать так. Только не так. Дай мне другую смерть! Позже! Помоги!!!

     Ангел-Хранитель быстро мчался по длинному коридору. Он толкал других посетителей, ему срочно нужно было попасть в отдел «Чудотворных спасаний». В руке у него было заявление его подопечного. Торопился он из-за того, что не хотел менять себе человека. Очень уж ему этот подходил. Делать ничего не делаешь, ничего не просит, ничего ему не надо. Способен постоять за себя сам. Сказочный вариант для Ангела-Хранителя. Подсунут потом другого, бегай за ним, оберегай. Иногда такие неудачники попадаются. Жуть. Он влетел в кабинет клерка-спасителя и завопил:
     - Быстрей!!!
     - Что там у тебя такое? – уныло спросил клерк сонным голосом.
     - Человека повесили!!! Срочно надо спасти!!!
     - Спасти? А надо ли? – он безразлично посмотрел на своего посетителя.
     - Конечно! – ангел-хранитель был потрясен такой медлительностью этого, казалось бы, молниеносного отдела, – Он же молится!
     - Молится?!
     - Молится!!! Первый раз в жизни!!!
     - Тогда другое дело, давай заявление, - клерк сам выхватил заявление у Ангела, за отказ от помощи при молитве (еще и первой) можно было получить большую взбучку. Он прочитал молитву на заявлении. Нормальная молитва для первого раза, да и желание не Бог есть какое чудесное.
     - Ну?! – Ангелу не терпелось узнать ответ.
     - Готово. – клерк щелкнул пальцами, - Исполнено точно по тексту.
     - Огромное спасибо. Огромное. – Ангел хотел было его поцеловать, да передумал, мало ли какие потом слухи поползут.
     - Не за что. Это моя работа. – клерк-спаситель пожал руку Ангелу и проводил его взглядом до выхода.

     Крюк, к которому был привязан трос, вылетел из паза. Я плашмя рухнул на пол, все тело обожгла сильная боль, зато теперь воздух начал проходить в мои легкие, пусть медленно, пусть совсем по чуть-чуть, но он проходил. Это прекрасно, жизнь прекрасная штука. Спасибо тебе Господи. Спасибо, что откликнулся на мою молитву. Спасибо. Я даже и подозревать не мог, с какой скрупулезной точностью небеса откликнулись на мою незамысловатую молитву. Через минуту-другую с потолка свалился небольшой кусок железобетона, который уже давно об этом помышлял, да железный крюк никак не давал исполниться его замыслам. Так у нас строят, ничего с этим не поделаешь. Железобетонный кусок упал прямо мне на голову. Он не был большим, всего несколько килограммов, этого оказалось вполне достаточно, чтобы смертельно проломить мне череп. Я умер, получив точное исполнение моей первой и последней молитвы. Попросив другую смерть позже, я и получил ее позже… на минуту. Точность формулировки важна везде, в любом деле, в любом прошении.

     07.08.2003.
     Саратов.