Тамара Архаткина

Таня, подойди, пожалуйста, на сцену, там приехал солист из Сосновки, надо прослушать…

Это было уже привычно. Перед очередным областным фестивалем народного творчества каждый день подъезжали участники на прослушивание. Надо было послушать, подобрать репертуар по возможностям голоса, затем назначить следующую  репетицию, включить в программу, подготовить коротенькую аннотацию об исполнителе…

Зал Дворца Культуры в это утреннее время был совершенно пуст и тёмен, люстра не горела, и только на сцене «дежурная» рампа освещала небольшое пространство, в котором были две мужские фигуры. Одна – в характерной позе баяниста, и вторая: невысокая, плотная, очень складная, крепко сбитая, с прижатыми к груди руками – поза певца, чем-то её немного удивившая…

Она легко и привычно, на каблуках пролетела по центральному проходу к сцене, поднялась по ступенькам, и, как что-то кольнуло в сердце «бывают же такие красивые»,- и тут же сердце словно оборвалось: у певца не было кистей рук.

Удалось скрыть замешательство и удивление, вовремя приостановить привычный жест пожатия: «Добрый день! Это вы Валентин Новиков из Сосновки? Добро пожаловать! Я – Татьяна, худрук ГДК».

-          Очень приятно. А мы думали, вы такая важная, солидная и пожилая…

Засмеялись все вместе.

-          Ну что, можно начинать?

-          Что у вас в репертуаре?

Репертуар был богатый: от романсов и цыганских песен до современной лирики и эстрады. Голос дивный – бархатный баритон с задушевной мягкой хрипотцой. Она его видела в классике – черный фрак, бабочка и… романс, только романс. Он сначала смеялся «сельский шофер», «всю жизнь с гармошкой», но потом посерьёзнел, стал учить «с голоса» «Гори, гори, моя звезда», «Сомнения» и сам себе стал нравиться. Примерили фрак… «Просто неотразимы»,- вроде, в шутку сказала Таня, а про себя подумала: «Я пропала…»

Он стал приезжать на репетиции каждую неделю. Постепенно она узнала историю его жизни и его трагедию.

Парень из села. Мать – председатель поссовета, отец – электрик в совхозе. Крепкое хозяйство, дружная семья, двое детей: он и любимая сестрёнка Лида.

Рос пареньком ладным, крепким, симпатичным и хулиганистым, но не без талантов. Красиво писал, рисовал, сам научился играть на гармошке – потом дядька подарил баян «Вольтмейстер», хорошо пел, плясал – душа компании. Закончил сельхозтехникум, но больше всего любил Машины так и работал водителем, имел первый класс. Женился, не так по любви, как по глупости, завёл своих детей, но душа звала куда-то… Завербовался на Север, водил тяжеловозы по Сибирскому тракту. Тут и настигла беда. В глубоком снегу пришлось менять колесо. Поддомкратил передок, а снег рыхлый, машина ухнула всей тяжестью ему на руки. А мороз за -40°! Пока подъехали коллеги, пока подняли…

А потом – операции, операции…

Молодые сестрички жалели: такой, молодой, красивый. Врачи тоже сочувствовали, старались сделать всё что можно, на правой руке сохранили часть большого пальца и указательного: «моя клешня»,- шутил Валентин. Он никогда не унывал, постоянно острил, подшучивал над собой, «подначивал» друзей и окружающих, лихо управлялся с помощью протезов и специальных насадок с ножом, вилкой, топориком, сам обувался и разувался «вот только носки – я пас»- и удивительно красиво писал и рисовал, зажимая приборы между обрубками рук.

Были ли у него какие-то комплексы и мучения по поводу своего увечья? – никто не знал, но он всегда был самым весёлым и жизнерадостным в любой компании, весело пел, балагурил и так отбивал… костяшками правой руки мелодию на баяне, что баян пел не хуже чем у иного двурукого игрока…

Время шло, приближалась дата областного фестиваля.

Таня очень волновалась, ведя праздничный концерт. Особенно перед выступлением Валентина. Но оно прошло буквально на «ура!»- «Первая премия!»- решение жюри. Словно груз упал с плеч. «Победа!» Победа её задумки, её идеи – сделать хорошую «классику». И так счастливо на душе… «Ты рада?»- «Я счастлива». Он робко приобнял её за кулисами, и –о чудо - она поместилась в его руках, и почувствовала его тепло, надёжность, силу… Она действительно не замечала его увечья. Он подавал ей пальто, помогал застёгивать сапоги, заваривал чай. Они часами разговаривали то в её кабинете, то в долгих прогулках по зелёному городу. Шла подготовка к региональному фестивалю в Новосибирске. Оттачивали, шлифовали номера в концерт, много пели, шутили, смеялись. Отношения были очень тёплые, дружеские, но не больше, что-то удерживало от большего…

Вот и Новосибирск. Председатель жюри – сам Геннадий Заволокин. Встретили их по-царски, отвезли в гостиницу, возили на репетиции и обратно, приставили куратора, мгновенно решались все проблемы. А Валентина вдруг «понесло»: стал грубить, выпивать с новыми знакомыми, пропускать репетиции. Однажды Таня не выдержала: «Вы можете меня не уважать, можете относиться ко мне, как угодно, но мои указания, как худрука, вы обязаны исполнять, или я снимаю вас с программы»,- выпалила она, влетев в комнату, где сидел Валентин и ещё три каких-то участника фестиваля за столом, полным бутылок и стаканов. И выбежала, едва сдерживая слёзы. В своей комнате упала на кровать, не в силах удержать рыдания: «Я для него ничто, он меня ни в грош не ставит, его капризы ему важнее и меня, и нашего дела»,- плакала душа…

Распахнулась дверь, и как-то прямо с порога Валентин рухнул на колени возле её кровати.

«Я больше не могу, я взорвусь, как бомба! Неужели ты не видишь, что я люблю тебя, люблю страшно, уже давно! Я ни перед кем никогда не стоял на коленях! Если ты меня прогонишь, я уйду навсегда! Я так больше не могу!»

И, повернув к себе её залитое слезами лицо, безумно стал целовать глаза, щёки, губы, волосы…

Она заревела ещё сильнее, теперь уже от счастья, отвечала на его поцелуи, смеялась, сквозь слёзы: "И я, я тоже, я тебя с первой минуты…»

-          Ну, вот глупая, мы теперь утонем вместе в твоих слезах…»

-          Ну и пусть… и пусть…

…И потом они бродили по заснеженному Новосибирску, и он покупал ей необычные шоколадки, «сникерсы», «киндерсюрпризы», ещё не виданные в её маленьком городке. Зачем-то купил ей пачку красивых плавочек «недельку», какие-то шарики, игрушки, словно хотел положить к её ногам весь свой мир несбывшихся детских фантазий и подарков.

На фестивале они получили кучу призов и наград, а Валентин - ещё звание «рубахи-парня» и красную, вышитую золотом рубаху в честь этого.

На обратном пути в купе поезда они всю ночь не спали…

Валентин сидел сбоку на её полке, и они всё вспоминали каждую встречу, каждое слово их недолгого, но такого знаменательного, знакомства…

«А нам всё говорили «Татьяна Семёновна, Татьяна Семёновна», и я ждал – вот появится такая женщина, лет 50-ти, солидная и важная, серьёзная… А ты вдруг летишь по проходу, такая стройная, лёгкая, как стрелочка, и – прямо в сердце…»

Она широко открыла глаза и заглянула ему в лицо, прямо в глаза:

«Это невероятно, ты меня подслушал». – «Не подслушал, а услышал. То был Амур».