Заметку «Для самых ленивых» я закончил фразой, которую человек, находящийся в здравом уме, выдать не может. О том, что я, всё же ещё не сумасшедший, можно судить по моим публикациям. Особенно стоит обратить внимание на мою статью «Тупик». Что же тогда имеется в виду в той самой фразе? Как такое может быть возможным, если этого, вроде бы, не может быть даже в принципе!? Выходит, - чудеса всё ж таки иногда случаются. В моей очень скромной жизни неправдоподобное случалось слишком часто.
    
     Когда-то я прочёл художественную книгу личных воспоминаний Норберта Винера «Искуситель». Она произвела на меня должное впечатление и запомнилась лучше многих других книг. Разумеется, я и во сне не мог бы тогда себе представить, что вскоре я и сам окажусь персонажем аналогичного сюжета событий реальных и куда более крупных, уже в масштабах, соответствующих рубежу следующего столетия, следующего тысячелетия.
    
     На днях в Интернете промелькнуло упоминание кем-то выбранных десяти важнейших достижений человечества за все времена его существования. Надо было бы списать это в электронную память, но я этого сразу не сделал и теперь не могу найти ту заметку. Меня, как и комментатора того короткого списка, удивил выбор этих достижений человечества, названных важнейшими из наиважнейших. Ничего впечатляющего, никаких глубоко теоретических идей. Из всей десятки перечисленных достижений мне запомнилось лишь одно упоминание: конвертерное производство стали. Это техническое чудо упомянуто вовсе не последним в той десятке. Само это упоминание (как и весь список) удивил не только меня, но и автора той заметки.
    
     Допустим, что этот способ – производство стали в конвертерах – есть одна из десяти важнейших идей во всей истории и предыстории человечества. Но что стоит вся трудоёмкость только этого производства в сравнении с трудоёмкостью производства во всей хотя бы лишь только одной отрасли промышленности – в металлургии, хотя бы только лишь в чёрной металлургии!
    
     Объём производства чугуна и стали – это, конечно, впечатляющий показатель мощи великой державы. Помнится, в Советском Союзе самой большой гордостью были показатели количества ежегодно выплавляемых ферросплавов: чугуна и стали. По этому главному показателю своей мощи СССР всё старался догнать и перегнать Америку. Технологическими успехами в чёрной металлургии – по освоению кислородного дутья, освоению непрерывной разливки и освоению проката периодического профиля – в Советском Союзе гордились куда больше, чем фундаментальными научными открытиями и системами вооружения. Мощь государства – это, прежде всего, его экономическая мощь. Она особенно наглядна – в показателях производства черной металлургии. Сегодня во всем мире производят – пока – только один миллиард тонн стали, то есть один триллион килограммов, из которых выгрызают металлорежущими резцами триллионы металлических деталей, начиная хотя бы с простейших деталей мелкого крепежа. Кроме стальных сплавов резцами обрабатывают ещё и чугун, и цветные металлы, и всякие неметаллические материалы, например, дерево. Объёмы металлорежущего производства будут и далее расти всё стремительнее, а требования к точности размеров деталей будут всё повышаться
     Стоит оглянуться на прошлое, не такое уж далёкое. Давно ли почти всё железо обрабатывалось в основном деревенскими кузнецами на наковальне, и добывалось это железо из болот. Много ли его производилось? А сколько металла потребуется в обозримом будущем! А как возрастёт качество деталей машин, в частности, их точность и прочность! Профессия деревенского кузнеца почти ушла в прошлоё. Сегодня куда более совершенные детали машин выполняются на больших заводах, в основном, кончиками всевозможных резцов, установленных на автоматических металлорежущих станках, высокоточных и высокоскоростных, и на автоматических линиях этих станков.
    
     Выплавлять реки чугуна и стали – это ещё лишь ничто в сравнении с затратами труда на то, чтобы превратить всё это в триллионы сложных металлических деталей. Необходимо выдерживать, иногда вплоть до микронов, нужную точность их неисчислимых размеров и обеспечивать должное качество их поверхностей, вплоть до зеркальной чистоты.
    
     Для этого миллиарды тонн металла надо превратить в триллионы заготовок деталей машин.
     Затем их надо ОБСКОБЛИТЬ на всевозможных станках КОНЧИКАМИ РАЗЛИЧНЫХ РЕЗЦОВ до получения деталей по чертежу. Иногда деталь имеет такую сложную форму, такую проблемную точность неисчислимых размеров и такую чистоту поверхностей должной твёрдости, что не только выполнить требования по чертежу, но даже прочесть чертёж детали может не каждый мастер.
    
     Стальную стружку, по сути, соскабливают резцами, а стружку древесную, по сути, скалывают. Не лучше ли и стальную стружку скалывать, а не соскабливать?! Возможно ли это? Оказывается, возможно! Обдирать металл можно быстрее, чем дерево!
    
     С резцами человек имеет дело ещё раньше, чем с тех пор, как слез с дерева. Его и не его зубы, ногти, когти – это тоже резцы. Каменные рубила, заострённые палки и кости – все эти древнейшие орудия труда, самозащиты и нападения – это тоже резцы. Можно ли сегодня сделать такое научное открытие в области геометрии резцов, чтобы это послужило причиной революции в техническом оснащении человечества?! Оказывается, можно!
     Но, если даже такое можно себе хотя бы вообразить, то, как может быть допущена провокация «эффекта домино», столь запретная в соответствии с реальными законами развития техники?! (См. «Тупик»).
     Оказалось, и этот запрет подпал под исключение из правил. И кто же виновник случившегося, спровоцировавший такой всемирный «эффект домино»?! Смешно. Не так ли?
    
    
    
     Представим себе одинакового размера оконное стекло, стальной лист и кусок фанеры. Каждый из них требуется разрезать пополам. Как?
     Распилить фанеру – материал сравнительно мягкий – не представляет большого труда. Достаточно положить этот лист на табурет, прижать его ногой и в течение нескольких минут одной рукой разрезать его пополам энергичными движениями с помощью примитивной ножовки, легко выковыривающей своими крупными, но тонкими зубьями, разведёнными через один, довольно крупные опилки вдоль линии разреза фанеры.
     Чтобы таким же приёмом распилить стальной лист, потребуются, пожалуй, годы изнурительного труда с использованием мелкозубого, ножовочного полотна, изготовленного куда более аккуратно, разумеется, из более твёрдой стали.
     Оконное стекло, в принципе, можно разрезать таким же приёмом, используя покрытые алмазной пылью обычные пилки для ногтей. На этот труд вряд ли хватит срока всей жизни.
    
     В электронной промышленности силиконовые (кремнийорганические, похожие на стеклянные) пластины именно распиливают аналогичным способом. Такую пластину диаметром в шесть дюймов разрезают на тысячи электронных чипов с микросхемами, нанесенными напылением до этого уже на пластину. Разумеется, силиконовую пластину распиливают не вручную, а разрезают глубинным шлифованием, применяя гибкий диск из алмазной пудры. Его диаметр – три дюйма, а толщина – всего две сотых миллиметра.
    
     Я участвовал в разработке этого оборудования, и «разработанный» мной специальный подшипник для этой машины долгое время и, вероятно, по сей день, по нескольку раз в год периодически рекламировал американский журнал «MACHINE DESIGN» в качестве весьма значимого примера возможностей современной подшипниковой промышленности. Моему подшипнику нашли куда более широкое применение, чем для производства электронных чипов. Его рекомендовали в конструкцию компьютеров для узла, вращающего диски, - различные носители электронной памяти. Как там встроен тот подшипник и как он видоизменился с тех пор, я всё ещё не поинтересовался. В тот год только появились персональные компьютеры. Как ни лестна должна была бы для меня честь быть создателем такого подшипника, я не чувствую профессиональной гордости его создателя. Просто кому-то «наверху» понравился мой чертёж, точнее, просто эскиз заказанного мною специального подшипника. Эту историю, когда будет уместно, я ещё расскажу чуть подробнее. Я не чувствую себя его создателем, и картинка моего подшипника, случайно увиденная мной в упомянутом журнале, не произвела на меня большого впечатления. Мне было бы куда интереснее, если бы та иностранная фирма имела бы полномочия заняться и теми интегральными подшипниками, предложенными тогда же мной по теме моих личных разработок, с которыми я к той фирме тогда же заодно обратился, - по своей личной инициативе.
     Моим предложениям там присвоили номера проектов таинственного Мистера «Х», но не более того. Их двустрочные номера, предназначенные, разумеется, не для моих глаз, мне неким образом всё ж таки стали известны. Эти темы упомянуты мной в статьях «Тупик» и «Что бы это такое могло быть?» (Sin X = Sin nX).
    
     Точно так же на меня когда-то не произвёло впечатления моё первое авторское свидетельство на некое служебное изобретение, хотя я там, как положено в таком случае, указан в моём типографском экземпляре первым из соавторов в том их длинном списке. То авторское свидетельство я потерял, а номера его не помню. Изобретение называется: Механизм для автоматической укладки савелитовых плит на вагонетку. Тогда я конструировал другую, верхнюю половину этого же оборудования и не считаю себя действительным соавтором того изобретения. Поэтому просто из пренебрежения к незаслуженному мной авторскому свидетельству, я не потрудился прочесть его описание, даже и по сей день. Хотя всякие мои служебные разработки, разумеется, где-то реализованы, и они по сей день, должно быть, используются во многих местах, я многие из своих личных разработок считаю куда более значимыми, даже если они ещё не были реализованы и выглядят с первого взгляда вовсе не так впечатляюще.
    
     Куда более интересна мне, например, смехотворная своей простотой, почти случайно увиденная мной в одном из толстых промышленных каталогов, рекламирующих режущие инструменты всего лишь для дерева, МОЯ КАРТИНКА МОЕГО ИНСТРУМЕНТА, предназначенного пока только для притупления кромок у фрезерованных поверхностей. Та «ЦАРАПАЛКА» и является началом реализации «СМЕШНОЙ ИДЕИ», одной из величайших в истории техники, как по своей перспективной, так и по уже реализованной ценности.
    
     Оконное стекло не режут шлифовальным кругом, а фанеру и стальной лист не режут ручной ножовкой, прижимая материал лишь просто ногой или рукой.
     Мебельное производство сегодня построено по принципам машиностроения. Древесные материалы ныне обрабатывают не столярными инструментами, а резцами фрез на станках с весьма сложной оснасткой.
     Металлорежущие станки должны быть куда более жёсткими. Инструменты для обработки дерева выполняются из материалов более твёрдых и хрупких, чем инструменты для резания черных металлов. Хорошо было бы и легированные сплавы обрабатывать сверхтвёрдыми резцами, но это считалось невозможным. Кромки сверхтвёрдых резцов крошатся, если ими режут сталь. Сверхтвёрдые, поэтому слишком хрупкие материалы более приемлемы для обработки древесины, мягких неметаллических материалов и не твёрдых сплавов цветных металлов. Но до чего заманчиво желание резать хотя бы мягкие сплавы сверхтвёрдыми резцами так, как режут древесину стальными резцами! Учитывая соотношение твёрдости инструмента и обрабатываемого материала, почему бы не резать хотя бы мягкие металлы так, как затачивают деревянный карандаш стальной бритвой?!
    
     Стальной лист резать труднее, чем фанеру потому, что сталь твёрже древесины. А стекло, хотя оно и твёрже, чем сталь, но легко разрезается алмазом в мгновение ока, причём без необходимости применять сложную оснастку для жесткого закрепления обрабатываемого так материала. В чем дело? А дело в физике процесса резания.
    
     Оконный лист разрезать легче, чем лист стальной. Но попробуйте из стекла выточить рюмочку или фрезеровать стекло. Невозможно. (А всё же стекло оптических линз иногда тонко обтачивают алмазным резцом. Получается чистота поверхности, недостижимая иными способами).
    
     А сталь и другие труднообрабатываемые сплавы металлов, оказывается, можно обрабатывать фрезой или другими режущими инструментами так же легко, как разрезать оконноё стекло лишь прикосновением к нему вершиной алмаза! Надо для этого «всего лишь» обеспечить необходимые условия резания, - хотя бы за счёт соответствующей геометрии резца. Тогда открываются фантастические перспективы в отношении очень многого в технологии машиностроения.
    
     • Допустимые скорости резания увеличиваются, в принципе, почти беспредельно. Резец не может обогнать должным образом направленную и достаточную ТРЕЩИНУ, которую он образует впереди себя.
     • Чем больше подача резца, тем меньше сопротивление резанию. Изменился сам вид снимаемой стружки. Стружка не сминается, не выдавливается и поэтому не греется, а легко СКАЛЫВАЕТСЯ.
     • Получающаяся чистота поверхности не требует последующего шлифования.
     • Приповерхностная структура материала, обработанного таким резцом, делает обработанную им поверхность нержавеющей.
     • Инструмент испытывает очень малое сопротивление резанию, мало нагревается, НЕ КРОШИТСЯ и НЕ ЗАТУПЛЯЕТСЯ.
     • РАНЕЕ ТРУДНООБРАБАТЫВАЕМЫЕ сплавы обрабатывать стало легче, чем сплавы, сравнительно вязкие, считавшиеся легко обрабатываемыми.
     • Вследствие существенного УМЕНЬШЕНИЯ РАСХОДА инструмента и значительного увеличения его производительности теперь становится оправданным применение таких материалов для инструментов, такого качества изготовления и таких конструкций инструмента, какие до этого БЫЛИ СЛИШКОМ ДОРОГО СТОЯЩИМИ.
     • Неслыханные ранее скорости резания потребовали того, что были (и, тем более, будут) СОЗДАНЫ особо скоростные металлорежущие станки различного назначения.
     • Изменилось СООТНОШЕНИЕ требуемого числа станков различного назначения. СОКРАЩАЕТСЯ потребность в шлифовальных станках. Изменяется ОСНАСТКА станков. В дальнейшем будет всё заметнее меняться внешний вид станков и характер их технологической связи. РЕЗКО расширилось МНОГООБРАЗИЕ инструментов новых конструкций и новых геометрий.
     • Силовая обработка резанием будет УСТУПАТЬ тенденции сверхскоростного резания. Размеры инструментов и станков, принципы их работы, внешний облик заводского оборудования и организация технологических потоков в машиностроении будут всё заметнее и БЫСТРЕЕ ВИДОИЗМЕНЯТЬСЯ.
     • Теперь даже крупная стальная стружка КАК БЫ САМА слетает с заготовки, - она, как будто лишь стряхивается с обрабатываемой детали – всего лишь как от лёгкого прикосновения инструмента (под действием возникающей концентрации внутренних напряжений в трещине). Таким же образом оконное стекло как бы само раскалывается под действием возникающих внутренних напряжений в стекле от сравнительно лёгкого прикосновения к нему вершиной алмаза.
     • В следующем поколении режущих инструментов аналогичного принципа действия снимаемый слой даже упругой стали должен, в основном, РАССЫПАТЬСЯ в крупицы и пылинки, удаляемые от резца струёй охлаждающего газа или жидкости.
    
    
     Вспоминаю своё давнее прошлое.
     После окончания школы я провалился на вступительных экзаменах в Станкин (Московский станкоинструментальный институт). До следующих вступительных экзаменов я проработал год в заготовительной мастерской стройбата при какой-то воинской части под Москвой. Из всяких подсобных работ, на которых я потел в той мастерской, мне сейчас вспоминается обтачивание кривых жердей, использовавшихся там в качестве черенков для лопат. Требовалось на списанном в негодность токарном станке лишь так ободрать кривую палку, чтобы на неё можно было хоть как-то насадить, например, совковую лопату. Поставили меня на эту работу за тот станок, допотопного года изготовления. Резец к нему для обдирки тех жердей мне пришлось сообразить и изготовить самому. Я нашёл в мусоре какую-то пластину из быстрорежущей стали и попросил кого-то припаять её к найденной там же оправке бывшего токарного резца. Свой инструмент я заточил, придав ему форму наподобие бритвы, и стал его концом рассекать поперёк (точнее говоря, грубо ломать) древесные волокна в тех кривых жердях, сваливаемых около меня всё растущей горой. Суппорт станка я гонял вручную с подачей несколько миллиметров на каждый оборот шпинделя. Древесная стружка сыпалась кубиками. Остающиеся залысины в ободранных так жердях, любая получающаяся толщина этих палок и ворсистость их поверхности моему начальству не мешала. Затачивать свой инструмент мне требовалось каждые несколько минут, и всё же мой резец не столько рассекал волокна древесины, сколько взламывал их. Мои черенки с насаженными на них лопатами взять в руки можно было разве что только в ватных рукавицах, зимой. Начальство не имело претензий к такой продукции. «Советское, значит отличное» (от всего прочего).
    
     Вот тот инструмент, пожалуй, и является первейшим прототипом инструментов, совершившим впоследствии Великую Всемирную Революцию во всём мировом машиностроении. Один умник, наверное, бывший преподаватель в каком-нибудь техникуме, зеленея от впечатления при взгляде на картинки моих инструментов в различных каталогах всевозможных фирм со всего мира, пытался как-то поучать меня: «Знаете ли Вы, чем отличаются режущие инструменты для работы по дереву, от инструментов для работы по металлу?». Он твёрдо усвоил, что режущие инструменты по дереву характерны тем, что должны резать дерево, в основном, вдоль древесных волокон, а не поперёк. А я об этом, видите ли, как-то не подумал. Вот так я и придумал кое-что странное для технологии машиностроения.
    
    
     В руках у меня толстые каталоги, например, одной ТОРГОВОЙ фирмы, довольно крупной в нашей стране. Она занимается импортом всевозможной оснастки к металлорежущим станкам. В этих каталогах, состоящих из сотен страниц, на первых из них, прежде всего, рекламируются сверла, разработанные самой этой фирмой, как с гордостью утверждается (на иврите). Особенность этих спиральных сверл в том, что эти чудодейственные инструменты имеют только один режущий зуб, только одну спиральную канавку для отвода стружки. Обычные свёрла имеют, разумеется, две канавки, соответственно, два режущих зуба и тупую, трущуюся о высверливаемый металл перемычку между двумя врезающимися лезвиями зубьев сверла.
    
     Для сверления триллионов отверстий во всём мире ежегодно спиральные свёрла изготовляются в количестве миллиардов штук, общей стоимостью в соответствующие миллиарды долларов. Пока необычные, ОДНОЗУБЫЕ СПИРАЛЬНЫЕ СВЁРЛА, предназначенные согласно каталогу для работы по металлу, первой в мире стала производить эта ТОРГОВАЯ ФИРМА. Для неё это огромная честь и наилучшая реклама.
     Откуда столь тонкая идея у фирмы, занимающейся торговлей, а не инженерными разработками? Не из ворованного ли «Технологическими теплицами» моего проекта, переведённого там для чего-то и для кого-то, почему-то на английский язык?!
     Эти «Теплицы» не регистрируют проекты, материалы которых они запрашивают у авторов в требуемой для Теплиц форме. При этом никакой справки о принятии запрашиваемых материалов или номера регистрации этих материалов Теплицами не выдаётся. Эти материалы там бесследно теряются. В моём случае следы моего, исчезнувшего там проекта, всё ж таки нашлись. Уголовные.
    
     Я, как автор используемой идеи, объяснив это, предложил свои услуги той торговой фирме в деле развития столь понравившейся им моей разработки. Разумеется, на своё письмо ответа я не получил. Но эта фирмы лишь одна из многих, занявшихся моей тематикой. Кое-кто, «почему-то» прежде всего в Израиле, заработал на моей теме куда больше, - сотни миллионов долларов, если не миллиарды, - разумеется, как бы и понятия не имея о моём существовании.
    
     Эту тему я попробую пояснить, начиная, пожалуй, с самого понятного, хоть и не простейшего примера, - с идеи сверлышка, имеющего ту самую, лишь одну спиральную канавку.
     Обычно свёрла имеют, понятное дело, две спиральные канавки и, соответственно, два врезающиеся зуба. Когда и спиральные свёрла стали делать из дорого стоящего твёрдого слава, карбида вольфрама, вопросы прочности этого хрупкого материала потребовали выполнения сверла с тремя канавками и, соответственно, с тремя врезающимися лезвиями
     Пушечные и ружейные свёрла глубокого сверления имеют одну канавку, но прямую. Эти высоко производительные свёрла требуют применения специальных сверлильных станков, имеющих подвод к лезвию струи жидкости под высоким давлением с целью удаления стружки тугой струёй жидкости и, разумеется, интенсивного охлаждения инструмента. Спиральные свёрла с одной канавкой и, соответственно, с одной режущей кромкой, стали применяться в металлообработке лишь в самые последние годы, поскольку такая конструкция не считалась оправданной. Прочность и жёсткость такого сверла, ассиметричного в поперечном сечении, считались недостаточными. Миллионы, даже миллиарды людей, имевших дело со свёрлами, не видели достаточных достоинств спирального сверла, имеющего лишь одну режущую кромку и, соответственно, лишь одну спиральную канавку. Конструкция такого сверла слишком «хлипкая». Для всех это очевидно.
    
     Для всех почему-то очевидно также, например, что сверло обязательно должно иметь хвостовик, причём именно цилиндрический. Или конический. Всем специалистам очевидно то, что к сверлу нужно иметь сверлильный патрон или цангу в шпиндель станка для зажима этого цилиндрического хвостовика (причём, это относится не только к свёрлам).
    
     А для меня, хоть и «дипломоносца», но фактически вовсе не специалиста и фактически даже не металлиста, всё это (и ещё многое, и не только в этом) не так уж очевидно.
    
     Меня, например, всегда удивляло: - почему для сверления хотя бы дерева (или какого-нибудь рыхлого материала) не применяют спиральные свёрла с одной, причём более глубокой канавкой. Ведь такое сверло позволяет стружке легче удаляться от режущей кромки, лучше скользя под более пологим уклоном от плоскости вращения сверла. Это в значительной мере решает и проблему закупоривания канала стружкой, и проблему обугливания древесной стружки в высверливаемом отверстии при слишком высоких оборотах сверла. Более острый угол клина во врезающемся лезвии сверла обеспечивает уменьшение смятия стружки и её нагрева. То и другое достоинство сверла, имеющего лишь одну спираль, обеспечивает повышение допустимой частоты оборотов сверла, например, для дерева. Предел допустимой частоте оборотов сверла накладывает обугливание закупоривающейся в канавках сверла древесной стружки, трущейся о стенки высверливаемого отверстия. Достоинства сверла, имеющего лишь одну канавку, проявляются и при сверлении алюминия, углы резания для которого близки к требованиям для работы по дереву.
     Целесообразность таких свёрл в работе с мягкими материалами мне всегда казалась очевидной, и меня удивляет столь позднее начало привычного применения таких инструментов.
    
     Целесообразность этих свёрл при работе со сталью и труднообрабатываемыми сплавами вовсе не так очевидна, как это кажется сегодня. Чтобы осознать поразительную ценность таких сверл для работы со сталью потребовалось осознать «Смешную Идею», как я её называю за её удивительную, поразительную простоту. Не могу понять, почему десятки и сотни миллионов профессионалов, металлистов, в течение срока жизни стольких поколений людей, ранее не увидели этого смехотворно простого технического решения в области резцовой металлообработки.
    
    
    
     Приходится снова отклониться в сторону от темы режущих инструментов.
     Как-то я ехал куда-то в пассажирском поезде дальнего следования. Где-то в чистом поле наш состав застрял на много часов. Впереди сгорел эшелон бензоцистерн. Прогорел большой участок полотна с деревянными шпалами. Возможно, там произошёл тот случай, о котором нам, студентам, рассказывал преподаватель сопромата. Бывает, что ось вагонных колёс, толщиною в хорошее бревно, вдруг раскалывается пополам во время движения поезда. Это же какое невообразимое усилие требуется, чтобы так мгновенно сломать такую «палочку»! Кто ж его прикладывает в момент такой аварии.
    
     Никто не прикладывает. Внутри вагонной оси уже имеются достаточные причины разрушения. Они появляются вследствие концентрации напряжений, возникающих сначала в микроскопических, до какого-то критического момента, постепенно развивающихся трещинах около какой-то микроскопической точки на поверхности этой впечатляюще прочной стальной детали, - если эта точка есть острая лунка, оставшаяся на поверхности вагонной оси всего лишь от лёгкого удара по ней острым керном.
    
     Известен случай, когда судно, тихо стоявшее в порту у пирса, вдруг сразу затонуло. По корпусу его молнией прошла трещина. Она появилась из сети мелких трещин, долго и медленно развивавшихся около какой-то заклёпки в точке чрезмерной концентрации напряжений.
     Никто не может показать, сколько судов по такой причине затонуло в океане, как правило, во время шторма. Не по такой ли причине, вроде бы, достоверно так и не установленной, затонул не так уж давно паром «Эстония» в штормовой Балтике.
    
     Приблизительно в те же годы произошёл уникальный случай с авиалайнером, благополучно приземлившемся в каком-то латиноамериканском аэропорту. Пассажиры тогда сидели в самолёте на своих местах под открытым небом. Верхнюю обшивку самолета над пассажирами вдруг сорвало потоком воздуха. Стюардессу унёс ворвавшийся ветер.
     Причина аварии всё та же. Самолет прослужил слишком долго. Начавшие развиваться сеточки трещин, появляющиеся в местах концентрации напряжений, в конце концов, привели к этому жуткому происшествию.
    
     Подобных примеров можно вспомнить сколько угодно.
     А почему бы не использовать такие чудовищные силы разрушения, вдруг возникающие в подобных явлениях, для созидательной работы резца в металлообрабатывающей промышленности?!
    
     ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ